Когда-то и слоны летали, но потеряли этот дар после того, как были прокляты отшельником, чье жилище, устроенное в стволе баньяна, они случайно разрушили при приземлении. Но в один прекрасный день Будда их простил и наградил другими достоинствами – благородством, силой духа, целомудрием и добротой. (древняя индуистская легенда)

Качается на ветру яркий плюмаж, сияет, вышитая золотом попона, таинственный взгляд то ли человека, то ли животного опущен долу – любимый персонаж Дмитрия Пахомова белый слон мерно вышагивает по живописному полю холста. Там, в пределах замкнутого пространства, придуманной картины, идет своя, заполненная легендами, мифами, сказками и смешными небылицами жизнь обитателей Вселенной "Микрореальность". Замысловатое, почти что "карусельное" бытование здесь подчиняется строгим правилам, заведенным самим создателем этого необычного мирка. Игра, как таковая в понимании ее истинной психологической основы, в развороте на живописном поле становится уже вполне объективным восприятием той реальности, в которой живет сам художник. Он как в театре марионеток играет со своими персонажами-героями, задуманную им пьесу, включая их в событийный ряд своего творческого подсознания. Странные и милые существа из " Микрореальности" Пахомова, выстраиваются по его "режиссерскому" желанию в уютные, эстетически красивые ситуационные мизансцены, обозначающие красочную канву полотна, как потусторонний мир сказочной феерии. Слоны с глазами грустного мальчика Пьеро, улитки с лицами карлиц, веселые и деятельные полосатые шмели, агрессивные мужички-зайцы напоминают не внешне, а только своей внутренней сутью шахматные фигурки. Их жизненное движение, как на "клетчатом" поле полностью зависит от ума, фантазии и руки мастера. Микрокосм Пахомовской реальности – мир тихой отстраненности. Герои одиноки и задумчивы, они симпатичные, немного ироничные "воплощения" фантазийных замыслов художника. Поэтому и композиционное решение его картин, без лишних и отвлекающих деталей, строится по принципу театральной сценки – есть смысловой стержень – главный герой, а все, что находится в его окружении только поддерживает его внутреннюю характеристику. Каждая, живущая (именно живущая) вещь в пространстве полотна, художником продумывается досконально: он сочиняет свою азбуку символов. Ритмический строй его картин, без отягощающей сознание многоплановости, дает полное ощущение пространственной свободы, лишенной каких-либо "литературных" перегрузок. Визуальный ряд полотен Пахомова виртуозно изыскан, сюжет отточен как в гениальной пьесе, каждая деталь, как правильное слово из нее, вписана в четко определенное автором место. Создается неожиданно уютное ощущение себя, как зрителя, наблюдающего сценическое действо из темной и таинственной театральной ложи. Постоянные отсылки к театру здесь не случайны. По сути Пахомов создает своеобразную "сценографию" холста. Это придуманный мир, где его герои актеры, они на сцене и каждый играет данную ему роль: кого-то из них одели в костюм зайца, кто-то выпросил роль белого слона или мифического хоботка, кому-то одолжили полосатое трико шмеля, а кто-то получил крылья и нимб самого ангела.

Иногда Пахомову тесно в сжатых рамках живописной плоскости и тогда он уходит в работу над скульптурным объемом. Из теплого, по своим ощущениям, и податливого материала-дерева он, как папа Карло из знаменитой сказки, берет неотесанное полено и выстругивает из него замечательные пластические объекты. Их оригинальность и ценность в том, что своей статичностью и умышленно резкой и грубоватой формой они напоминают давно забытую детскую игрушку или "местечковую" (деревенскую) скульптуру. Но именно в этой "эстетической" простоте и есть благородство стиля . "Одетые" в яркие цвета все те же ангелы, слоны и зайцы, но только деревянный схожи со своими собратьями из мира живописной "Микрореальности". Когда Пахомов обращается к другому материалу - холодному металлу меняется и его отношение к пластическому решению. Он уходит от угловатости и некоторой прямолинейности формы, лепка значительно усложняется, тщательно прорабатывается весь объем, пластический рисунок становится мягче и затейливей, хотя сами образы все так же ироничны и даже в некотором смысле метафоричны. Пахомов мастер и мелкой пластики. В крошечном круге медальерного пространства он лепит миниатюрные портреты знаменитых людей и символические коды, отсылающие к их судьбоносным моментам.

В мастерской с медной табличкой на входных дверях "Детский сад № 1" сквозь большие окна тянутся золотые нити солнечных лучей, крутая деревянная лестница на второй, этаж выкрашена в смешной зеленый цвет, а в место стола на трех ножках крышка от черного концертного рояля, зато чай пить очень удобно – здесь среди уютных вещей, где за "мультяшным" комодом можно найти таинственную дверь, в ушедшее как казалось навсегда, Детство и родилась несколько лет назад маленькая сказочная страна "Микрореальность": правда сегодня ее границы внушительно расширились, есть и последователи и почитатели загадочного мироздания. Заснул на подоконнике деревянный слон с хитрым прищуром глаз, любимый литературный герой Пахомова - сам Джон Сильвер, на стене синий кораблик раздувает бумажные флажки, рядом на круглых портретах улыбаются бравый капитан и летчик Чкалов, злобные зайцы хватаются за трудно добытую рыжую морковку, белые слоны пускают воздушные шарики, грустные улитки грызут леденцы, а мебель из старых и никому не нужных досок напоминает киностудийный реквизит для фильмов о рыцарях средневековья – и это совершенно настоящий мир, живущий по своим "микрореалистическим" законам. Погружаясь в суть творческого мышления Дмитрия Пахомова оказываешься ввергнутым в эпицентр энергетического сгустка огромной стихийной силы – буйства образной фантазии, цепкого ума, иронии и легкой шутки. Иногда приходит странное и волнующее ощущение, что жизнь замечательного русского писателя Даниила Хармса не прервалась, а нашла свое удивительное продолжение в творчестве Дмитрия Пахомова. И здесь нет никакой мистики. Видение мира вокруг и его художественное переосмысление у Пахомова так же парадоксально, как и у Хармса. Скоро в свет выйдет набор открыток с иллюстрациями художника к анекдотам Хармса, которые он сделал с полным пониманием сложного и глубоко ироничного материала, с определенным тактом по отношению к самому тексту, большим художественным вкусом и здоровым юмором.

Холодными зимними ночами, когда город крепко спит, а парк имени «мифической» женщины-летчицы В.Терешковой засыпан снегом – белые слоны, смешные улитки, полосатые шмели и, конечно же, Джон Сильвер оживают, как в детской сказке, и читают в задремавшей тишине мастерской, стихи своего создателя – Дмитрия Пахомова.